Возрождение Бога-Дракона - Страница 40

Мы прибыли в город на военном вертолете. Меня поразили эвакуационные лагеря, забитые людьми так, что казалось — мы попали в какой-то человеческий муравейник. С Густавом я познакомился в тот же день, на инструктаже. Помимо военных, в Прагу были направлены отряды полиции из всей Восточной Европы. У них было множество задач — от организации эвакуации жителей до контроля за освобожденными кварталами города.

Густав терпеть не мог психокинетиков. Подростки в центре военной операции раздражали его еще больше. Он считал, что если уж мы тут, то по крайней мере должны вести себя паиньками и беспрекословно выполнять приказы командования. Собственно говоря, все думали примерно также, в том числе и шадовцы. Все, кроме меня.

Когда герр Рихтер, распределяя задачи, поручил мне следить за безопасностью одного из военных отрядов, находившихся на максимальном удалении от центра, я улыбнулся и покачал головой.

— Я пойду в центр. Хочу посмотреть на Паука.

Герр Рихтер настаивал, но меня его аргументы не убедили. В какой-то момент в наш спор влез не любящий психокинетиков Густав. Захотел поставить мальчишку на место. Пришлось показать ему кусочек настоящего мира. Густав впал в прострацию и закапал слюной изо рта. Его привычный мир развалился, а воля и разум, освобожденные от цепей причин и условий, стали подобны человеку, лишенному кожи и брошенному на необитаемый остров.

Герр Рихтер потребовал, чтобы я прекратил. Я пожал плечами и отвернулся.

— Я уже жалею, что позвал тебя, — сквозь зубы процедил мой наставник, наблюдая, как Густав, едва держась на ногах, обессилено опускается, почти падает на сиденье. — Делай что хочешь, только не мешай нам.

Я повернулся и вышел из штаба. Я не умею и не хочу работать в команде. Мне нет дела до успеха военной операции и количества жертв. Меня не заботит будущее Восточно-Европейской Конфедерации и даже собственное будущее волнует мало. Люди постоянно жертвуют настоящим ради будущего. Я не делаю этого никогда, и в этом смысле дикие звери мне ближе, чем прямоходящие хомо сапиенсы. Меня не беспокоят комфорт и неудобства, которые можно получить когда-нибудь потом, мне интересен только настоящий момент. Только то, что можно получить здесь и сейчас. Это нерационально? Согласен. Попахивает идиотизмом? Может быть. Но я ощущаю внутреннюю гармонию, живя так.

Я гулял по городу двое суток. Убил несколько крупных тварей и едва не погиб в ходе столкновения с группой военных: управляемые маленькими паучками, они не заботились о собственной безопасности, и просто взорвали пару гранат, как только мы сблизились — даже не потрудившись метнуть эти гранаты в мою сторону. Обычно я способен управлять такими вещами: чем больше разрушительных сил оказывается выпущено на волю рядом со мной, тем вольготнее я себя чувствую, душу и тело наполняет неземной восторг… но в тот раз все произошло слишком быстро, я не успел настроиться. Спасла интуиция: мир сделался неправильным, пространство закричало от боли, почти силой заставляя мое тело выгнуться немыслимым образом, занимая положение, при котором меня не заденут осколки…

Больше ничего интересного в эти дни не случилось. Я смутно ощущал присутствие Паука и в конце концов приблизительно вычислил его местоположение, однако прежде, чем мне удалось довести свое дело до конца, Паук нанес контрудар. Меня он тогда либо еще не почувствовал, либо не воспринимал как серьезную угрозу — я был далеко не единственным психокинетиком, сканировавшим Прагу на предмет местонахождения хозяина всей местной нечисти. Мои сокурсники действовали небольшими группами; были места, где они собирались на инструктаж, обедали и спали — по всем этим точкам ранним утром по приказу Паука был нанесен удар. До сих пор он посылал в бой мелких паучат, способных залезть спящему человеку в рот или в ухо и взять его под контроль — этих невидимых тварюшек у него было много, но для психокинетика, способного их видеть, они не представляли большой угрозы: шадовцы чувствовали их и успешно уничтожали. Кроме мелочи, видели тварей покрупнее, но всем казалось, что таких существ в распоряжении хозяина Праги совсем немного. Это была ошибка. Паук бросил на штабы и места дислокации психокинетиков всех подконтрольных людей, которые у него были, и в это же время из канализационных люков начали выплывать крупные твари, похожие на призрачных спрутов. Пули им были неопасны, как и большинство шадовцев, угрозу несли только огнеметы, но этих тварей было много, а наши солдаты — отвлечены боем с солдатами Паука. Когда в лагерях начался полных хаос и ад, выяснилось, что Паук модернизировал своих самых маленьких отродий — они стали агрессивнее и сильнее, и могли захватывать сознание даже бодрствующего человека, если им только удавалось заползти ему в рот или в ухо. Мелкие твари воспользовались хаосом и захватили множество солдат; шадовцы гибли один за другим; спруты ударили в спину солдатам, оборонявшимся от атак законтроленных людей… В общем, Восточно-Европейская Конфедерация проиграла это сражение.

Я подошел к основному лагерю, когда там шла суматошная эвакуация. Спруты не добрались сюда только потому, что Паук остро нуждался в новом биологическом материале, и вот они тащили ему из второстепенных, только что разгромленных лагерей, новых пленников; но было ясно, что это лишь затишье перед бурей. Потребовалось время, чтобы пробиться через толпу людей и отыскать герра Рихтера. Я поймал его у вертолета. Он очень спешил, но ему пришлось обратить на меня внимание.

— Дил! — Заорал Клайв, высовываясь наружу из пассажирского отсека вертолета и пытаясь перекричать шум разгоняющегося винта. — Давай к нам! Тут есть место!